От того, как ответить на этот немудреный вопрос... зависит, собственно,
судьба поэзии... Можно добиться того, чтобы отключать или включать
вьюгу — для большего комфорта. И не чувствуем ли мы тотчас же,
как сами отключились от чего-то необъятного, свободного, заполняющего
нас и выводящего в стихию?.. Порвалась связь с самим представлением
о бесконечном, без чего не может быть и глубокого смысла конечного...
Что-то «жгучее, смертное» есть и в связи поэта с самой природой,
ветром, вьюгой, вызывающими в его душе отклик чувств — мирных,
тревожных, вплоть до трагических предчувствий...
Для Николая Рубцова было характерно такое самоуглубление, так же,
как от «звезды полей», от красоты родной земли он шел к вифлеемской
звезде, к нравственным ценностям... Объемность образа и поэтической
мысли невозможна при сугубо эмпирическом миросозерцании, она требует
прорыва в глубины природы и духа».
Высокие слова о поэзии Николая Рубцова отнюдь не означают, что в его
стихах все вполне совершенно и прекрасно. У него не так уж мало совсем
не удавшихся, не достигших, по слову Блока, гармонии звука и слова
стихов, и даже во многих его лучших вещах есть неуверенные или просто
неверные ноты (характерно, что и Михаил Лобанов в своей лаконичной
статье счел необходимым упомянуть о недостаточной «грации» отдельных
строф поэта). Вряд ли можно спорить с тем что за свою короткую и очень
трудную жизнь Николай Рубцов не смог обрести той творческой зрелости,
которая была бы достойна его исключительно высокого дара.
Но все это отступает, все это забывается перед безусловной подлинностью
его поэтического мироощущения, перед самородностью его слова и ритма:
|